Прости, Роман, меня, мерзавца,
дай по лицу.
Но приключилось нализаться
вчера певцу.
И потому в твоей гостиной
был только Юз.
Роман, я был всегда скотиной
и остаюсь.
Прощенья нет подобной твари
(плюс иудей).
И нет мне места в ‘Самоваре’
среди людей.
В приличный дом теперь ублюдка
не станут звать.
Там, где блистают 1, Людка,
мне не бывать.
Теперь мне пищей, вне сомнений, —
одна маца.
Ни шашлыка мне, ни пельменей,
ни холодца,
ни рюмки дорогой отныне.
Душою стар,
войду я, как Моисей в пустыне,
в ближайший бар
и прошепчу, припав к стакану
сухой губой:
‘Ура! 55 Роману!
O boy! O boy!’