Семнадцать месяцев кричу, Зову тебя домой. Кидалась в ноги палачу — Ты сын и ужас мой. Все перепуталось навек, И мне не разобрать Теперь, кто зверь, кто человек, И долго ль казни ждать....
Семь тысяч и три километра... Не услышишь, как мать зовет. В грозном вое полярного ветра, В тесноте обступивших невзгод, Ты дичаешь, звереешь — ты милый, Ты последний и первый, ты — наш....
Мне от бабушки-татарки Были редкостью подарки; И зачем я крещена, Горько гневалась она. А пред смертью подобрела И впервые пожалела И вздохнула: «Ах, года! Вот и внучка молода»....
Со дня Купальницы-Аграфены Малиновый платок хранит. Молчит, а ликует, как царь Давид, В морозной келье белы стены, И с ним никто не говорит. Приду и стану на порог, Скажу: «Отдай мне мой платок!»...
Угощу под заветнейшим кленом Я беседой тебя не простой — Тишиною с серебряный звоном И колодезной чистой водой, — И не надо страдальческим стоном Отвечать... Я согласна, — постой, —...
Узнала я, как опадают лица, Как из-под век выглядывает страх, Как клинописи жесткие страницы Страдание выводит на щеках, Как локоны из пепельных и черных Серебряными делаются вдруг,...
Уложила сыночка кудрявого И пошла на озеро по воду, Песни пела, была веселая, Зачерпнула воды и слушаю: Мне знакомый голос прислышался, Колокольный звон Из-под синих волн,...
Хочешь знать, как все это было? — Три в столовой пробило, И, прощаясь, держась за перила, Она словно с трудом говорила: «Это все... Ах нет, я забыла, Я люблю вас, я вас любила Еще тогда!» -«Да».