Окопы, окопы — Заблудишься тут! От старой Европы Остался лоскут, Где в облаке дыма Горят города... И вот уже Крыма Темнеет гряда. Я плакальщиц стаю Веду за собой. О, тихого края...
Он длится без конца — янтарный, тяжкий день! О, как невыразима грусть, как тщетно ожиданье! И снова голосом серебряным олень В зверинце говорит о северном сиянье. И я поверила, что есть прохладный снег...
Он длится без конца – янтарный, тяжкий день! Как невозможна грусть, как тщетно ожиданье! И снова голосом серебряным олень В зверинце говорит о северном сиянье. И я поверила, что есть прохладный снег...
Они летят, они еще в дороге, Слова освобожденья и любви, А я уже в предпесенной тревоге, И холоднее льда уста мои. Но скоро там, где жидкие березы, Прильнувши к окнам, сухо шелестят, –...
Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики ...А я была его женой.
Он не друг и не враг и не демон . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Кто он, что он, и с кем он, и где он Помнит все, что нельзя позабыть. Не его я когда-то губила...
Он прав – опять фонарь, аптека, Нева, безмолвие, гранит... Как памятник началу века, Там этот человек стоит Когда он Пушкинскому Дому, Прощаясь, помахал рукой И принял смертную истому...
Опять подошли «незабвенные даты», И нет среди них ни одной не проклятой. Но самой проклятой восходит заря... Я знаю: колотится сердце не зря – От звонкой минуты пред бурей морскою...
Опять поминальный приблизился час. Я вижу, я слышу, я чувствую вас: И ту, что едва до окна довели, И ту, что родимой не топчет земли, И ту, что красивой тряхнув головой,...
Особенных претензий не имею Я к этому сиятельному дому, Но так случилось, что почти всю жизнь Я прожила под знаменитой кровлей Фонтанного дворца... Я нищей В него вошла и нищей выхожу...